SevastopolMedia, 16 декабря. Президент России Владимир Путин поручил правительству и регионам сформировать национальный план внедрения генеративного искусственного интеллекта. Системы уже активно используют в разных областях, но есть нюансы. О том, почему стране не стоит гнаться за западными моделями и о том, что потребуется для развития ИИ, корр. ИА SevastopolMedia рассказала директор Центра искусственного интеллекта и анализа больших данных КФУ имени В.И. Вернадского Марина Руденко.
Марина Руденко. Фото: Их архива М. Руденко
— Марина Анатольевна, а где сейчас в Крыму на практике применяется российский искусственный интеллект?
— Люди видят в основном только языковые модели, но возможности ИИ намного шире. В ГИБДД, например, он распознает наличие ремня безопасности, отвлечение водителя и прочие моменты. В строительстве, сельском хозяйстве, медицине — везде есть специализированные решения, заточенные под конкретные задачи. И это по всей стране. В Крыму, в числе прочего, разработали систему для распознавания и оценки камней в почках. Для региона мочекаменная болезнь — распространенная проблема. Система считывает снимок, находит камни, создает 3D-модель, взвешивает их, оценивает плотность и прогнозирует необходимое хирургическое воздействие.
— А если масштабно, какое место российские разработки в сфере ИИ занимают в мире?
— На сегодня только зарегистрированных продуктов с ИИ насчитывается около 27 тысяч. С одной стороны, отечественные продукты не оказывают влияние на мировой рынок, на что много причин, одна из которых — санкции. Но это не должно расстраивать. Главная задача развития технологий ИИ — их внедрение в цифровую среду и бизнес-процессы. Супер алгоритмы и суперкомпьютеры важная цель, но уровень и масштаб внедрения — гораздо важнее.
Российские продукты развиваются в значительной мере самостоятельно. Гнаться за американскими моделями, на которые потрачены сотни миллиардов долларов, попросту бессмысленно. Главное — чтобы наши разработки отвечали запросам нашего рынка, науки и способствовали развитию нашего общества и экономики.
В Крыму активно осваивают возможности ИИ. Фото: Из архива М. Руденко
— То есть, пока что наша страна — не в лидерах?
— Уточню. Россия мировой лидер, но не в искусственном интеллекте, а в цифровизации. И это очень важное отличие. Цифровизация государственных услуг, банковской сферы у нас достигла такого уровня доступности, который нельзя сравнить ни с Европой, ни с другими странами. Когда искусственный интеллект встраивается в такие развитые экосистемы, он становится гораздо полезнее, чем автономные мощные модели, требующие огромных инвестиций.
— Как вы вообще оцениваете отечественные модели?
— Например, один из самых известных российских ИИ демонстрирует конкурентоспособность в понимании и генерации текста на русском языке, а также обладает мультимодальностью (работа с текстом, изображением, аудио). У него есть глубокое понимание контекста, стилистики, культурных особенностей. В своей "языковой нише" он — один из сильнейших в мире, но как универсальная модель уступает лидерам. Однако интеграция в экосистемы Сбера, Яндекса, ВК и прочие обеспечивает обратную связь для улучшений.
Недостатки же, по моему мнению, связаны с объемом и качеством данных. Для моделей мирового уровня требуются огромные массивы разнородной информации, причем, и на английском языке.
— И здесь мы наверняка сталкиваемся с проблемой доступа к данным...
— Да. Научная база, которая служит основой для обучения ИИ, сосредоточена в Соединенных Штатах и Европе. Даже когда мы используем открытые модели, это не означает, что они имеют полный доступ к так называемой интеллектуальной базе. У российских ИИ он ограничен.
Кроме того, при работе с западными системами есть серьезная проблема утечки данных. Когда люди загружают медицинские документы, договоры и другие сведения в зарубежные чат-боты, они сохраняются и используются для обучения иностранных моделей. И получается, что фактически мы снабжаем их нашей информацией, но не наоборот.
В Крыму активно осваивают возможности ИИ. Фото: Из архива М. Руденко
— Как преодолеть этот дисбаланс?
— Создавать собственные хранилища данных и дата-центры. Именно поэтому успешны некоторые уже существующие системы — у них есть свои вычислительные мощности и накопленная информация. Модели должны обучаться где угодно, но данные нужно аккумулировать внутри страны.
Замечу еще, что иностранные продукты в любом случае не будут идеально работать на русском языке. И наши решения должны поддерживаться еще и потому, что они обучены на материалах нашей культуры, истории, традиций. Отечественные модели станут соответствовать нашим ценностям — это критически важно.
— Но нужна все же какая-то интеграция с мировой системой?
— Безусловно. Но когда речь идет о медицинской, правовой информации, то она должна оставаться под контролем. Мировое взаимодействие возможно, но на условиях баланса, а не односторонней зависимости.
— За счет чего можно подстегнуть развитие этой отрасли в нашей стране?
— Инвестициями в цифровой суверенитет, созданием своей элементной базы и своих огромных дата-центров. Сбор и хранение данных и моделей нужно организовать только в русском сегменте. Требуется также создание и поддержание крупных открытых национальных баз программных кодов, научных статей и другой информации высокого качества.
Добавлю про финансирование ученых, тесную связь с университетами — только там будут готовить кадры для развития ИИ, только там можно создать лаборатории для исследований. Финансировать такие работы можно лишь включая государство и крупные компании (драйверы). Необходимо создание национальных AI-кластеров, доступных для исследователей и стартапов.
— Стоит ли государству в целом вмешиваться в этот процесс?
— Да, но его роль должна быть стратегической, а не запрещающей. Я бы отметила также потребность в уменьшении бюрократии и поддержке региональных лабораторий. Утечка кадров в столицы приведет к сильной асимметрии. Многие практические решения имеют региональные, локальные особенности. И про это нельзя забывать.
Нужно смещать фокус с конкуренции на практическую пользу. Вместо того чтобы сравнивать, чей чат лучше ответил на вопрос, нужно спрашивать: кого он вылечил, кому спас жизнь. Технологии должны внедряться и поощряться в реальных отраслях — в медицине, сельском хозяйстве, на предприятиях. Нужна персонализированная система поддержки, которая сделает жизнь лучше. Вот куда должны идти инвестиции и внимание государства.
