Фильм "Лес" (12+) режиссёра Владимира Мотыля, снятый в 1980 году по одноимённой пьесе Александра Островского, оказался запрещён к показу в СССР на целых восемь лет. Несмотря на отсутствие прямых политических выпадов и действие, перенесённое в XIX век, картина вызвала серьёзные опасения у цензоров. Только в 1988 году, в период перестройки, фильм был допущен к прокату.
На первый взгляд, сюжет ленты едва ли может вызвать цензурные претензии. В центре повествования: провинциальная помещица Гурмыжская, преследующая собственные интересы в ущерб своей племяннице. Через личные драмы и бытовые сцены пьеса Островского затрагивает более широкие социальные темы: моральное разложение дворянства, равнодушие к человеческой судьбе, имущественное неравенство. Эти мотивы находят отражение и в фильме Мотыля. В одной из сцен герой прямо говорит: "Лес, братец", подразумевая тьму и застой в окружающем его мире.
Однако именно в этих аллюзиях и скрылась главная причина запрета. Образы помещиков, изображённых как алчных и безнравственных людей, занятых исключительно личной выгодой, оказались, по мнению цензоров, слишком близки к образу советской номенклатуры 1970-х годов. Фильм, пусть и косвенно, воспринимался как критика не прошлых порядков, а актуальных реалий позднесоветского общества.
Ситуация с "Лесом" вписывается в более широкий контекст идеологического контроля над искусством в позднем СССР. Даже экранизации классической литературы могли быть восприняты как политически неблагонадёжные, если в них угадывались параллели с современной действительностью. Подобную судьбу разделили и другие фильмы той эпохи — например, "Первороссияне" (12+), отвергнутый за излишнюю поэтичность, и "Долгие проводы" (12+), снятый Кирой Муратовой, который также оказался на полке без объяснений.
После выхода "Леса" в прокат в 1988 году стало очевидно, что фильм не несёт подрывного посыла. Тем не менее, к тому моменту Владимир Мотыль уже фактически оказался отстранён от работы в кино.