13 июня. Московские триумфальные ворота были воздвигнуты в Санкт-Петербурге, близ Московской заставы, в период с 1834 по 1838 годы, в память о победе в Русско-турецкой войне 1828-1829 годов. Император Николай I лично составил надпись на воротах, посвященную заслугам русской армии в боях в Персии, Турции и Польше в 1826-1831 годах.
Александр Сергеевич Пушкин, известный русский поэт, оставил подробные записи о своих впечатлениях от военных событий, посетив Кавказ в 1829 году. Он опубликовал отрывок из своего путевого дневника (18+) в "Литературной газете" (18+) в 1830 году. В 1836 году в журнале "Современник" (18+) был опубликован его полный дневник "Путешествие в Арзрум" (18+), несмотря на некоторые цензурные правки.
Специалисты по литературе отмечают, что путевые записи Пушкина являются превосходным примером художественно-документального жанра травелога. В своих записях поэт ярко и живописно описывает города и поселения, традиции местных жителей, повседневную жизнь солдат и офицеров, турецких военнопленных, а также военные столкновения.
Это было второе путешествие Пушкина в Кавказ, первое — в 1820 году. Под видом лечения на минеральных водах, Александр Сергеевич хотел встретиться с братьями-декабристами, которые были в немилости у властей (Н.Н. Раевский, В.Д. Вольховский и другие), а также со своим братом Львом, который служил в Тифлисе. Он хотел увидеть русскую армию в действии, насладиться горным воздухом и получить новые впечатления.
Не получив свыше разрешения, Пушкин самостоятельно оформил документы для путешествия из Северной столицы до Тифлиса (сейчас столица Грузии — Тбилиси) и обратно. 9 марта 1829 года он самостоятельно отправился в путь. Он сделал петлю в 200 верстах и посетил деревню рядом с Орлом, где жил в отставке генерал Алексей Петрович Ермолов (1777-1861), участник многих войн, которые Российская империя вела в 1790-1820-х годах.
Александр Сергеевич описывает, как Ермолов встретил его с привычной доброжелательностью, но отмечает, что внешность генерала не соответствовала его портретам. Поэт также отмечает, что Ермолов, похоже, с трудом переносил свое бездействие и несколько раз говорил о Паскевиче с едкими замечаниями. Он был расстроен, что не помнил полное имя Пушкина и извинился за это. Разговор коснулся и литературы — Ермолов говорил о стихах Грибоедова, от чтения которых, по его словам, болят щеки. О политике и правительстве они не говорили.
Путешествие от Петербурга до Ставрополя через Москву, где Пушкин сделал предложение Наталье Николаевне Гончаровой, заняло три месяца. Затем еще три месяца Пушкин добирался до Тифлиса, посетил действующую армию и проехал по Военно-Грузинской дороге.
Встретился Александр с братом и друзьями:
Здесь увидел я нашего Вольховского, запыленного с ног до головы, обросшего бородой, изнуренного заботами... Здесь увидел я и Михаила, раненного в прошлом году... Многие из моих старых приятелей окружили меня. Как они переменились! Как быстро уходит время!
Побывал Пушкин и на Кавказских Минеральных Водах, с грустью вспомнив свою прошлую поездку:
— "В моё время ванны находились в лачужках, наскоро построенных. Источники, большею частию в первобытном своём виде, били, дымились и стекали с гор по разным направлениям, оставляя по себе белые и красноватые следы. Мы черпали кипучую воду ковшиком из коры или дном разбитой бутылки. Нынче выстроены великолепные ванны и дома. Бульвар, обсаженный липками, проведён по склонению Машука. Везде чистенькие дорожки, зелёные лавочки, правильные цветники, мостики, павильоны. Ключи обделаны, выложены камнем; на стенах ванн прибиты предписания от полиции; везде порядок, чистота, красивость... Признаюсь: Кавказские Воды представляют ныне более удобностей; но мне было жаль их прежнего дикого состояния; мне было жаль крутых каменных тропинок, кустарников и неогороженных про-пастей, над которыми, бывало, я карабкался".
26 июня мы стали в горах в пяти верстах от Арзрума... Вечером граф Паскевич ездил осматривать местоположение. Турецкие наездники, целый день кружившиеся перед нашими пикетами, начали по нем стрелять.Граф несколько раз погрозил им нагайкою, не преставая рассуждать с генералом Муравьевым. На их выстрелы не отвечали.
Описал Пушкин и встречу, которая, по мнению одних исследователей, была, а по мнению других — нет, но она стала неотьемлемой частью дневника:
— "Отдохнув несколько минут, я пустился далее и на высоком берегу реки увидел против себя крепость Гергеры. Три потока с шумом и пеной низвергались с высокого берега. Я переехал через реку. Два вола, впряженные в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу.
— Откуда вы? — спросил я их.
— Из Тегерана.
— Что вы везете?
— Грибоедова."
Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис.
Не думал я встретить уже когда-нибудь нашего Грибоедова! Я расстался с ним в прошлом году в Петербурге пред отьездом его в Персию...
Самая смерть, постигшая его посреди смелого, неровного боя, не имела для Грибоедова ничего ужасного, ничего томительного. Она была мгновенна и прекрасна.
Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей, но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны...
Как хорошо, что А.С.Пушкин оставил свои записки, которые теперь помогают нам реконструировать события тех лет.